Версия для слабовидящихОбъект № 90: как работала больница Раухфуса во время блокады
29 апреля 2025
После окончания Великой Отечественной войны в штаб-квартире Гиммлера были найдены карты различных городов Европы с обозначением городских объектов, которые планировалось полностью уничтожить. На картах Ленинграда было 955 таких объектов, под номером 90 значилась Детская городская больница имени К. А. Раухфуса.
8 сентября 1941 года вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады. Больница Раухфуса в годы блокады работала как детский военный госпиталь, в котором было развернуто 445 коек. На плечи оставшихся в строю сотрудников больницы легла вся тяжесть работы в условиях, каких еще не знала история.
Зима в 41-м году началась рано и была очень холодной. В ноябре выпал снег. По воспоминаниям переживших блокаду людей, температура в отдельные дни опускалась до -40°. Тогда прекратилась подача электричества, не работали городской транспорт, водопровод, канализация. Сотрудники больницы переживали все тяготы блокады.
В больницу привозили ребят, пострадавших от бомб и "зажигалок", с обморожениями, туберкулезом, кишечной непроходимостью (ставшую следствием голода и заменой продуктов на практически несъедобное). У всех детей была тяжелая дистрофия. Летальность детей в январе 1942 года достигла 53%.
Попадали сюда и дети, которых комсомольские отряды находили во время поквартирных обходов живыми, рядом с мертвыми матерями. Чтобы сберечь тепло, старших детей помещали по двое в одной кровати, а малышей клали поперек кровати по четыре-пять. Обогревали палаты буржуйками (дрова заготавливали сотрудники больницы). Удавалось поддерживать температуру от 8 до 15 градусов, что в тех страшных условиях само по себе было подвигом.
Когда начиналась воздушная тревога, сотрудники переносили детей в подвал, в бомбоубежище. Потом - обратно. И так до десяти раз за день. За всю историю блокады ни один ребенок, находящийся в больнице, не пострадал от бомбежек и обстрелов. Так как у сотрудников уже не было сил ходить домой и на работу, они перешли на казарменное положение. Работали постоянно, делая перерывы только на сон.
Единственным в городе детским патологоанатомом была Лидия Михайловна Линдер, работавшая в больнице Раухфуса. Чтобы произвести вскрытие, она на ночь брала труп в то помещение, где спала сама, чтобы он немного разморозился. И в этих условиях она сделала очень важный научный и практический вывод и доказала, что признаки токсической диспепсии были на самом деле проявлением тяжелейшей дистрофии. На основании этого открытия врачи изменили схему лечения и диеты, благодаря чему спасли десятки жизней. Детская смертность в больнице к декабрю 1942 года снизилась до 14%. Трудно переоценить вклад Лидии Михайловны Линдер в медицину. Между тем она была очень скромным человеком. В декабре 1942 года Линдер писала в своем дневнике: «Мною ничего не было сделано экстраординарного, только скромное, посильное исполнение своего долга».
Под руководством главного врача Михаила Александровича Гиммельфарба (1941–1944) больница стала оплотом надежды в осажденном городе. Врачи, медсестры и санитарки боролись не только с последствиями бомбежек и артобстрелов, но и с голодом, холодом и болезнями. Михаил Александрович основал мини госпиталь, для временной реабилитации, истощенных сотрудников больницы.
Особенно большая нагрузка выпала на долю хирургов больницы. Они сутками не отходили от операционных столов. К началу блокады в больнице было четыре хирурга, но только один из них имел хирургический опыт работы в больнице. Это был хирург Константин Давидович Аглинцев (дядя Костя). Три других хирурга были молодые женщины, две из них были с маленькими детьми, третья вскоре тоже стала матерью. Их имена: Белла Моисеевна Свержинская, Клавдия Петровна Гаврилина, Вера Михайловна Соловская. Осенью 1941 года Константин Давидович принес в больницу все запасы варенья, сделанные его женой на зиму. И пока эти запасы не кончились, дети в больнице получали ежедневно по ложечке сладкого лакомства. К сожалению, сам он умер от голода в первую блокадную зиму.
С возобновлением подачи света в январе 1942 в больнице вновь заработали лаборатория, рентген и физиотерапевтический кабинет. С июля 1942 года вместо временных железных печурок начали устанавливать кирпичные печи. Всего было сложено 105 печей. Весной на территории больницы и в подсобном хозяйстве высадили овощи. Всю работу проводил медицинский и обслуживающий персонал больницы в свободное от своей основной работы время, выздоравливающие дети были им в помощь. Ко второй блокадной зиме в больнице были свет, водопровод, канализация, работала дезинфекционная камера. А к новому 1943 году детям устроили праздник. В отделениях установили елки. Питание детей улучшилось.
Судьбы спасенных в больнице детей сложились по-разному. Например, одиннадцатилетний Виктор Голубев в 1942 году был ранен во время артобстрела. Мальчика в тяжелом состоянии привезли в больницу, ему дважды потребовалось переливание крови. Во взрослом возрасте он стал священнослужителем. Из больничных воспоминаний более всего ему запомнилось очень доброе отношение медиков к детям и еда, которая тогда казалась чуть ли не царской. К кусочку хлеба добавлялись жидкие каши, а иногда давали соевое молоко и витаминные концентраты.
От голода в блокаду умерло 63 сотрудника больницы, которые порой ценой своей жизни спасали маленьких пациентов.
